«КАЗАХСКОЕ ДЕЛО»

При каждом шорохе незаметно для себя в мгновенье ока оказывалась у дверей. Душа не находила места. Наконец зазвенел звонок, Когда они пришли в квартиру, она спросила сноху: – Зияда, где мой сын? – Апа, они забрали его. – Убитая горем, она не могла дальше говорит. Сын Бектас учится в шестом классе, дочери – еще в начальной школе, а самой младшей Айдане всего четыре года. Испуганные детки сбились в кучку, только маленькая Айдана дергаета за руку безучастную маму, и без конца спрашивает: – Мама, а где папа? Зияда только теперь пришла в себя, и обняла детей. Почувствовав их тепло, она увидела в глазах детей тоску, и тут Зияда не удержалась, слезы хлынули из глаз. – Как мы будем жить без Абдигали?! –Голос ее был подавленным.. Боль в груди сжигала Атиман. Дышать стала трудно, она не могла говорить. Ноги подкосились, и она рухнула на диван. Она сидела, и молча, плакала. Белгожаев не знал, как их успокоить, просил сохранять спокойствие. Говорил слова, которые попадались на язык, успокаивая женщин. “Апа, ваш сын не виновен, он чист. Убедятся в этом, и отпустят его. Не изволите себя “. “Нет худа без добра”. Прислушавшись к словам Белгожаева, Атиман немного успокоилась. Подолом платья вытирала слезы на глазах. Зияда присела на корточки перед свекровью. – Апа, На Абдигали в городскую прокуратуру написал заявление нагаши (матери брат) Тажибаев. Эти слова для Атиман прозвучали, как гром среди ясного дня. От удивления глаза чуть из орбит ек выскочили. – Какое заявление?.. Что мог взять мой сын у этого негодника?.. Сноха в вкратце рассказала о том, что случилось в РОВД – Ах, добродушный ты, мой сын! Он никогда не нравился мне. Говорила, что он жалобщик. Слушаться надо было мать. Сколько раз говорила, что он скандалист. Погубил он тебя, в конце концов. – Женщина глубоко вздохнула. Каждый раз, когда сын приводил Тажибаева на обед, Атиман холодно встречала его. Абдигали не находил себе места, потчуя гостя. “Нагаши, проходите!.. Чувствуйте себя, как дома!  Угощайтесь, нагаши. Приходите, без приглашения нагаши.!..”. А нагаши пил, ел, громко смеялся. “Со мной, племяш, не пропадешь!..” Словно знаток, с одного переходил на другое. Говорил обо всем, и в тоже время ни о чем. Абдигали с дества обладал хорошим чувством юмора. За чаем Абдигали продолжал развлекать гостя. Однажды после того , как Абдигали проводил своего нагаши, жена как-то не очень хорошо отозвалась о госте: “Абдигали, у твоего нагаши очень тяжелый взляд Хотя у на дома нет никаких ценных вещей, он постоянно оглядывается, словно что-то выискивает. Боюсь взгляда твоего нагаши”. Сноху поддержала и мать. “Слишком добродушный ты, балам. Этот человек, которого ты так почитаешь не такой уж и хороший. А ты превозносишь его словно отца. Возможно, тоска по отцу, которого ты так рано лишился.  Однако не думай, что я его оговариваю. Мне не жалко еды, которой ты его кормил. Слава богу, сейчас во всем достаток. Только боюсь, что воспользуется твоим простодушием, и когда-нибудб нвредит тебе”. Тогда сын посмеялся над ее словами. “Ах, апа, интересный ты человек. Он через день заходит ко мне в кабинет, называет жиен. Вот ия его почитаю, как отца, и называю нагаши. Мне легко с ним общаться. Как я могу отвергнуть дружбу такого человека”. Видя, что сын не прислушивается к ее мнению, Атиман покачала головой. “Добродушный ты мой, лишь бы потом не пожалел. О, всевышный, убереги его от напастей!”. Следователи доставили Абдиманапова в изолятор временного содержания городского управления внутренних дел. Пригласив двух понятых, они начали обюыскивать его. На месте присоединения протеза к ногам, они вытащили небольшой бумажный сверток. Абдигали испуганно и удивленно посмтрел. – Что это? – Сейчас посмотрим.– Вотинов бумажный сверток положил на стол, разгладил изгибы, внутри находился белый порошок. –Это наркотик. – Кто положил его в мой протез? – Мы не видели, кто их туда положил, а вот свидетели, которые видели, что они там находились. Вы занимались сбытом наркотиков. Абдиманапов взорвался от возмущения. – Ей, о каком сбыте наркотиков вы говорите? Вы что думаете, в пятьдесят лет я пойду на такое деяния? Вы специально подстроили это. Вообще, я в первый раз вижу наркотики. Вотинов составил протокол, собрал подписи понятых, и поблагодарив их, выпустил из кабинета. – Пркратите болтовню. Признайте обвинение Тажибаева. Вот ручка, вот бумага, садитесь, и пишите. Напишите, деньги, полученные от него в виде взяткипередали Мамырову в таком-то месте, в такое-то время. Ели так напишите, сейчас вас освободим. А если откажитесь, то этих наркотиков хватит, чтобы упрятать вас в тюрьму на многие года. В тот же день Абдигали Абдиманапову было официально объявлено, что в отношении его возбуждено уголовное дело согласно по пункту 2 статей 143 и 146 Уголовного Кодекса Казахской ССР. Плохие вести распространяются быстро.  О том, что случилось, стало известно в институте. Все говорили о том, что случилось. “Как можно такого честного человека, как Абдиманаповмогли закрыть?”, “Где взять такого грамотного, делового декана?!”, “Это же настоящее беззаконие!”, “Да, инвалиду нелегко будет пережить такие трудности “. Люди бывают разные. Нашлись и те, кто злорадствовал. “Так ему и надо, не давал студентам покоя, придираясь, то не читал, это не учил.  Порядочность повела под монастырь. Попробуй, выберись! Из отдаленного Нарынкола приехали родственники Абдигали Рахымберди Талипов и Абен Ыскаков. Зияда знала родную сестру Тажибаева. Она позвонила ей, и попросила устроить встречу с братом. На следующий день Атиман, Зияда, Рахымберди, Абен в четвером встретились с Тажибаевым в доме его сестры. Беседу начал Рахымберди. Он не стал сразу брать быка за рога, начал издалека. Говорил о том, что приехали из аула, что Абдигали пережил многое, и теперь, когда он добился кое-чего в жизни, случилось такая напасть. Тажибаев сидит, и спокойно пьет чай, будто не имеет к случившемуся никакого отношения. Тут Абен не выдержал, и сказал прямо. – Слышали, вы имеете отношение к задержагию Абдигали. От неожиданности Тажибаев вскрикнул, словно наступил на раскаленные угольки. – Я не оговаривал Абдигали. Про него никому и ничего не говорил. Сам, как мотылек летит на огонь. “Я буду защищать Мамырова, буду отстаивать честь института”. И тут в беседу вступила, занимавшая выжидательную позицию, Зияда. – Ага, зачем изворачиваться. На Абдигали вы написали заявление. Иначе, зачем  провдили в РОВД очную ставку вам с Абдигали. Я тояла за дверью, и вас я отчетливо видела. Слышала, как вы оговарили Абдигали. Тажiбаев от неожиданности поперхнулся. – А, а, – Глазки забегаи, и он не мог найти, что сказать. Зияда продолжала говорить. – Если совесть ваша чита, напишите “у меня нет претензии к Абдиманапову. Я не давал ему взятки для передачи Мамырову”. ЕЕ поддержали Рахымберди и Абен. – Нуреке, так и напишите. Тогда у нас не будет к вам претензии. Тажибаев ощетенился. – Почему я должен писать.… Тогда меня самого привлекут. Нет, не буду писать! – Ага, хотя вы сейчас отрицаете истину, на суде все станет известно. – Зияда не отводила взгляда. – У Абдигали одна нога протез. Как вы могли оклеветать инвалида, который души в вас не чаял? Четверо малолетних детей, престарелая мать ждут и надеятся на Абдигали. Тажiбаев взбесился. – Мне дела нет до Абдигали. А с Мамыровым рассчитаюсь. Разговор окончен. – Он вскочил с места. Неизвестно, какая кошка пробежала между Тажiбаевым и Мамыровым, которые раньше общались, словно родные братья. Тажiбаев, назначившись начальником отдела кадров института, стал собирать вокруг себя своих близких таких, как Кожанова. Мамыров стараясь пресечь его , делает ему несколько замечаний. Однако Тажибаев продолжает гнуть свою линию. Когда он стал переходить границы, Мамыров жестко пресекает его. С того дня Тажибаев  затаив злобу, ждал удобного момента. И он подвернулся. Мендибаев невзлюбил Мамырова, институт наводнили проверки. Следую поговорке «куй железо пока горячо», Тажибаев решает воспользоваться моментом. Поразмыслив, он придумал следующуб схему. “Напишем заявление в городскую прокуратуру, что за взятку он помог Тутаевой поступить в институт. Только через кого?.. Кстати, есть же декан аграрно-экономического факультета Абдиманапов.Земляк Мамырова. Мягкий, добрый человек. Следователи надавят, огласится, никуда не денется. Все складывается так удачно”. Посоветовавшись с племянницей Кожановой, он воплащает эту идею в жизнь. Так Абдиманапов стал жертвой обстоятельств. Они вернулись домой в сумерках. Дома их ждали три-четыре человека, возглавляемые Мэлсом Бугыбаевым, который строительную отрасль области. Хотя и накрыли дастархан, кусок в горло не шел. Бугыбаев посмотрел на упавших духом родственников. – Братья, Абдигали никого не убил. Значит, мы не можем бросить его в беде. Его оклеветали, мы должны подумать, как защитить его. Нельзя уповать на справедливый суд. Нужно найти квалифицированного адвоката. Сидящие за столом согласно кивнули головой. – Приложив все силы .– Они разошлись ночью. Мысли Зияды прервал телефонный звонок. – Женгей, есгодня вернулся с командировки, и узнал о случившимся. бүгiн iс-сапардан келiп, жағдайды естiдiм.– Она по голосу узнала председателя государственного теле-радио комитета Казахской ССР Сагата Ашимбаева. – Вот так неожиданно попали в такую неприятную ситуацию. – На глаза навернулись слезы, она говорила задыхаясь. – Наш телефон, оказывается, на прослушке, об  этом я узнала, когда агашку задержали в аэропорту. Ашимбаев понял, что она предупреждает и оберегает. – Женгей, пусть сволочи, слушают! Я знаю, Абдигали ага честный человек. Почему в столь тяжелое время я не должен справляться о делах семьи. Пусть себе слушают. Ага честный человек, им нечего ему предъявить. В этом не сомневайтесь. У них не никаких доказательств его вины. Сейча я еду в вашу сторону. Ждите меня на улице, нужно посоветоватья. Спустя немного времени, на улице Жандосова остановилаь автомашина Волга. Из кабины вышел Ашимбаев. – Жеңгей, сегодня я был у заместителя Генерального прокурора республики. Рассказал, что Абеке уже сорок лет является членосм партии, что в институте мало таких грамотных специалистов, что его фотография всегда занимает достойное место на «Доске почета», сказал, что могу выступить гарантом, что Абеке честный человек, а вы его посадили. Вижу, отводит глаза. Заметил, они оглядываются наверх. “Степень виновности может определить только суд, ограничился он. Жеңгей, от своего имени, от имени Анипа апай пишите жалобы во все органы власти. Если не один, так другой отликнется. Я тоже не буду сидеть, сложа руки. Ашимбаев попрощался, и поехал дальше. Зияда повернулась домой. Тут она вспомнила, как некоторые равньше тесно общавщиеся люи при ее виде ртвариивались.Не зря говорят «друг познается в беде». Секретарь по идеологии Центрального Комтитета Компартии Казахстана Закаш Камалиденов и первый секретарь обкома партии Алматинской области посоветовавшись решили, искать ректора Института народного хозяйства искать за пределами республики. И они из Киева специалбго приглашают В.Найденова.  А деканаом агроэкономического факультета назначают Ландишева. Нургали Мамыров подает заявление на участие в профессорском конкурсе, чтобы остаться преподавателем в институте.Однако новый ректор В. Найденов открыто сказал ему: “Не могу допустить вас на конкурс, на это естьуказание сверху. Ищите работу в другом месте”. Он понимает пока Мендибаев у власти, для него двери институтов и учебных заведений закрыты, и вынужден был уехать в Москву. * * * Следственные действия в отношении Абдиманапова проводились и днем, и ночью. Следователи допрашивали его по очереди. Первые две ночи были бессонными. Они требовали признания факта передачи взятки Мамырову. Абдиманапов хоть и валился с ног от недосыпания, ни на йоту не отходил от первоначального ответа. – Не могу оклеветать Мамырова. Оть убейте, но мне моя честь и честное имя дороже. Следователь Вотинов: – Если будешь упираться, сгниешь в тюрьме. Абдиманапов: – Наш справедливый суд не осудит не виновного. – Нет, как мы предъявим тебе обвинение, так тебя и осудят. Надзиратель подселил в его камеру незнакомца. В руках скамерника пакет, набитый продуктами. Посидев некоторое время молча, незнакомец начал знакомство, назвал себя. – У тех, кто сидит, одна судьба, брат. Садись, перекусим. – Он открыл пакет, и вытащил оттуда колбасу и хлеб. – Жидкий суп, наверное, набил оскомину. Абдиманапову он не понравился. Его действия казались подозрительными. – Аппетита нет. Спасибо за приглашения! А тот, уплетая колбасу с хлебом, рассказывал, что работал в одном учреждении бухгалтером. По указанию начальника они присвоевали государственнын деньги. Естественно, большая часть осела в карманах начальника. Поначалу он скрывал от следствия факт сговора, но потом, видя его вероломность, задумывается «почему я длжен сидеть, а он гулять на свободе». – Если бы продолжал бы молчать, то я бы сел один. А если скажу, то мой начальник сядет, как организатор преступногодеяния. И я изложил следователям все как есть, подписал необходимые протокола. Через пару дней меня отпустят домой. Эх, нет ничего дороже вободы. АӘбдиманапов молча слушал его. “Е, е это ты подсадная утка “. – А меня без причины оклеветали – И он, отвернувшись, лег на кровать, давая понять, что не хочет продолжения разговора. Родственники Абдиманапова не прывали связи с его семьей. Одни приходили, ругие ухоили. Из Жанаарки в Жезказганской области поспешно приехал старший брат Зияды Буркит. Посоветовавшись, они закидали жалобами все юридические инстанции города, области и республики. Но ответа пока не было. Следователи Куралов и Вотинов уже несколько раз вызывали Зияду Токеновну  на допрос. В первый раз они закрыли в комнату, и продержали там целый день. Вотиновтребовал: “Признайся, что муж получил взятку от Тажибаева”. Зияда Токеновна отвечала: “Он клевещет на Абдигали”. Однажды Куралов достал ее своими вопросами – На эти ваши вопросы я уже отвечала, что толку от того, что мы их повторянм. Я знаю, Абдигали чист, перед законом и людьми. Куралов усмехнулся. – Вы, оказывается, не знаете своего мужа. Абдиманапов до сих пор обманывал вас. У него немало похождениий. – БКак понимать ваши слова? – В институте работаю очень красивые женщины. Она из них оказалась любовницей Абдиманапова. Нее женщин, просто красавица. Эта женщина рассказала, как они гуляли, где побывали, мы были удивлены прытью вашего мужа. А вы чуть ли не молитесь на него, считая его чутьли не святым. Зиядасразу ответила ему. – Женщины существа нежные, и любят только настоящих мужчин. Если Абдигали полюбила не только я, но и другие женщины, я только радуюсь этому. Улыбка слетела с лица Куралова. – На сенгодня хватит. Вы свободны. Зияда не спешила вставать. – Вы держите в заточении Абдигали уже месяц. Я бы хотела встретиться с ним. – Сейчас идет следствие. Поэтому мы не можем даватьразрешение на свиание. Это зависит от вашего мужа, подтвердит заявление Тажибаева, завтра же освободим его. 16 декабря 1986 года состоялся внеочередной пленум, на котором Геннадий Колбин был избран первым секретарем Центрального Комитета Компартии Казахстана. А 17 декабря начались недовольствия молодежи, к вечеру оно переросло в восстание. Ночью 18 декабря восстание силами военных было подавлено. Изоляторы временного содержания города были переполнены студенческой и рабочей молодежью. В тесные камеры изолятора по улице Сейфуллин, где под стражей находился Абдиманапов, помещали по 30-40 студентов. Негде колено преклонить. Слышны крики студентов, избиваемых солдатами. Крики, стоны утихли лишь под утро. Среди заключенных под стражу были и студенты иниститута народного хозяйства. Один из студентов из камеры напротив узнал Абдиманапова. – Абдигали агай, Вы, оказывается, здесь. Мы поверили в политику перестройки и гласности, и вышли на площадь.Там было много студентов из вашего факультета. Они несли плакаты с требованием освободить  Вас из тюрьмы. Мы требовали, чтобы республику возглавляли представители местных национальностей. Разве мы виноваты, что требовали это? – Дорогой, я сейчас в полной изоляции от внешнего мира. Не читаю газет, не слушаю радио. Когда все утихомирится, вас, наверное, освободят. Сразу после подавления восстания оделы внутренних дел города иКомитета государственной безопасности начали повальный поиск по фотографиям студентов, вышедших на площадь.  Они задержали ряд студентов института народного хозяйства. Среди них был и студент 3-курса Ералы Рахимов. Следователь: – В какой области родился и вырос? – В Шелекском районе Алматинской области. – Абдигали Абдiманапова знаешь? – Знаю. Декан нашего факультета. – Во время лекции он говорил о национальном вопросе? – Читал лекции по своему предмету – У нас есть информация, что воспитывал студентов быть националистами. – Абдиманапов не националист. Многие студенты из сельской местности плохо знают русский язык. Поэтому, чтобы им было понятно, он читал лекции на казахском языке. Иногда говорил: “Надо учебники писать на казахском языке”. – Вы на площадь вышли с плакатом “Ландишева заберите, Абдиманапова верните!”. Плакат повесили на главном корпусе института. Кто это организовал? – Студенты любят его. Организаторов не знаю. – Ты, огда поступал в институт, давал взятку Абдиманапову? – Я поступил благодаря своим знаниям. – Нет, ты поступил в институт при помощи Абдиманапова, которому ты, как земляк дал взятку. Вот бумага так и напиши. Напишешь, вернешься в общежитие. А если не напишешь, ты станешь организатором этого плаката. – Я не могу клеветать на Абдиманапова. Следователь на его руки наручники, и закрепил его отопительной батарее. – Подумай, студент. Даю тебе много времени подумать. – Он закрыл комнату снаружи. Прикованный к батарее, рахимов был ограничен в движении. Сокор он согнулся, как вопросительный знак. Руки, ноги затекли. Хотел постучать в дверь, но не достал. От движения наручники туго затянули запястья рук, что было больно двигать руки. От криков он охрип. А следователь пришел только через двенадцать часов. Рахимов валяля на полу, только, рука, прикованная к батарее, была поднята вверх. Брызнув холодную воду, следователь привел его в чувства. Следователь Куралов: – Рахимов, подумал? Пришел в себя. На, ручка и бумага. – Он положил на стол чистый лист и ручку. — Пиши. Он отрицательно покачал головой. Обозленный следователь вскочил с места, и начал избивать студент ногами. Лицо и тело Рахимова покрылось кровью. Пиджак и рубашка были разорваны в клочья. Все  вокруг потемнело, и дальше он потерял сознание. Услышав чей-то повелительный голос: “Соберись! Вставай!”, и почувствовав удары по щекам, он открыл глаза.ударыдеген өктем үнiн есiтiп, көзiн ашты. Оказывается, освободив руки от наручников, его посадили на стул рядом со столом, спинку которого  прислонили к стене. Толстый надзиратель на тол поставил суп в оловянной тарелке и кусок хлеба. Он еле открыв, опухшие губы, отхлебнул супа. Так он немного подкрепился. И тут в камеру вошел Куралов. Тот же вопрос, тот же ответ. – Ладно, пока можешь быть свободен. Но учти, можем в любое время вызвать. Ковыдя, он вышел на улицу. На дворе тояла ночб. Влажный мороз пробирает до косте. Застигнув куртку и закрыв лицо шарфом, он направился на остановку. Следователи также измывались и над другими студентами факультета: Нусипханом Жазыкбековым и Азатом Уакбаевым. да солай азаптаған. Эти побои подорвали их здоровье, и они прожили недолго. Абдиманапова из центральной юрьмы в крытой машине привезли в здание Комитета государственной безопасности на улице Виноградова. Его завели в комнату следственных действий, который находился в полвале здания. Серые стены, глухие стены с грубой штукатуркой. Под потолком тускло светит единственная лампочка. Тяжелая металлическая дверь со скрипом открылась, и вовнутрь вошел высокий худощавый мужчина. Он присел на табуретку рядом с небольшим столиком, и начал вытаскивать из папки какие-то бумаги. Затем он познакомил себя: “Начальник отдела по особо важным уголовным делам Генеральной прокуратуры СССР Владимир Иванович Калиниченко”. Он, оказывается, тщательно изучил дело Абдиманапова. Сразу приступил к делу. – Абдиманапов, кто, по-вашему вывел на площадь студентов факультета, который вы возглавляли? – Владимир Иванович, я с 15 ноября нахожусь под стражей. Не имею связи с внешным миром. – А мы знаем, вы воспитывали студентов в националистическом духе. Безусловно, это последствия такой работы. – Извините,  я воспитывал их порядочности и получению глубоких знаний. – Студенты вашего факультета вышли на площадь с плакатом: “Ландышева заберите, Абдиманапова верните!” Этот плакат они повесили на главном корпусе иенститута. Как это понимать? – Это, наверное, просто их дань уважения своему учителю. – Почему в агроэкономическом факультете численность студентов-казахов достигло 99 процентов? – Этот факультет, в основном, готовит специалистов для сельской местности. Наверное, поэтому абитуриенты других национальностей мало сдают документы. В этом вы можете убедиться, изучив журналы регистрации документов абитуриентов за прошешие года. – Однако я повторяю, вы воспитывали студентов в националистическом духе. У нас имеются такие сведения. – Я коммунист. И воспитывал их в коммунистическом духе. – У вас один выход на свободу. Вы должны выполнить требования следователей, и признать, что способствовали даче взятки Мамырову. – Мне никто не давад взятки для передачи Мамырову. Это – клевета. – Если вы откажетесь от этого предложения, будете осуждены на 9 лет лишения свободы. Вы инвалид. А тюрьма, не санаторий Кисловодска. Подумайте, каким будет ваше здоровье через девять лет. – Он вытащил из папки чистый лист. – Напишите, как вы взяли деньги у Тажибаева, и как передали их Мамырову. Если вы выполните это условия, сейчасже освобожу вас из тюрьмы. Выйдете на свободу, будете жить по-человеческий. Наверное, соскучились по семье. – Извините, совесть не позволяет оклеветать невинного человека. – Абдиманапов, зря не оглашаетесь. Мы все равно заставим вас признаться. Потом будешь жалеть. – Владимир Иванович, если я сейчас под вашим влиянием оклеветаю человека, вот об этом я буду сожалеть “… Этой ночью меня закрыли в камеру предварительного заключения. Затем 45 суток провел в изоляторе временного содержания Главного управления внутренних дел города Алматы. Здесь я окончательно потерял здоровье. Нервы были на пределе. 30 декабря 1986 года меня, тяжелобольного, перевели в следственный изолятор Комитета государственной безопасности Казахской ССР. Теперь к моим следователям Вотинову, Шалкенову, Куралову присоединились ответственные отрудники КГБ Айткулов и Аристов, все они вошли в состав следственной бригады. Они меня допрашивали по очереди, иногда в группе. Я не молодой. Не преступник, не взяточник. Однако они применили в отношении меня все методы, кроме законных следственных действий. Хотя я и не совершал никаких преступных деяний, они по надуманным основаниям обвинили меня в том, что я не совершал”. (Из обращения Абдигали Абдиманапова к первому секретарю городского комитета партии города Алматы В.И. Романову. 8-июля 1988года). И здесь в отношении Абдиманапова следственные действия проводились круглые сутки. Пятеро следователей по очереди задавали вопросы, которые уже набили оскомину, тем самым истощали его нервную систему. Не добившись послушания со стороны Абдиманапова, следователи перешли к неправомерным действиям. Однажды тюремный надзиратель в его камеру запустил кавказца, устращающего вида, обросшего волосяным покровом. Он сразу налетел на  Абдиманапова, пнув его по протезу. – Ей, хромой, ты почему не соглашаешься со следователями?– Громкий голос кавказца охватил всю камеру. Абдиманапов не хотел его слушать, но он схватил его за воротник, и поднял с места. – Я кому говорю? – Лицо его искривилась, глаза налились кровью. – Они левещут – Ты что со своими хромыми ногами хочешь правду отыскать? – Он его силой толкнул, что Абдигали упав на кровать, сильно ударился головой об стенку. – По-твоему, я олжен оклеветать невинного человека, и спокойно жить? – Не противься, завтра во всем сознайся. – Испугавшись тебя, не могу сознаться – Ей, какой ты упертый! Да я тебя прибью! – И он тяжелыми, как кувалда кулаками набросился на Абдигали. От тяжелого удара Абдигали упал на пол. Взбешенный придурок стал, остервенело пинать. – А ну говори! Признаешься или нет? – Нет! – На, получай тогда. – Он начал избивать его, пока сам не свалился от усталости. На следующий день рецидивита перевели в другую камеру. Весь избитый Абдиманапов, еле поднялся с кровати. Каждое его движение отдавалась болью, все тело ныло. Вотинов, ожидавши его в комнате следтвенных действий, увидев его заулыбался. – Абдиманапов, как спалось? – Да, благодаря вашей «заботе», отсыпаюь. – Теперь может быть признаешбся. Или тебе всего  этого мало? – У нас казахов говорят: “Жизнь – жертва чести”. Чтобы сохранить свою честь, я перетерплю все. – Ты еще во всем признаешься. – Вотинов иронический усмехнулся — Вызвав надзирателя, он подбородком указал на него… (Начало в прошлом номере. Продоложение следует) Кольбай Адырбекулы Перевод Кайрата Матрекова

Серіктес жаңалықтары